Таежный бурелом - Страница 62

— Здравствуй. Ты молотобоец? Нож не откуешь? — спросил незнакомец.

— На заводе запретили ножи ковать, — ответил Андрей. — Вот держи мой складешек, сгодится.

Андрей протянул незнакомцу свой перочинный нож. Незнакомец осмотрел нож и, оглянувшись по сторонам, сдернув с головы парик, вынул крохотный восковой шарик.

— Здесь моя явка.

— Из Москвы? Кушнарев? — спросил Коваль.

— Тише.

Кушнарев сжал ему руку. Они легли рядом.

— Вот разные бумаги. Тут же и проект Устава и программы Российского Коммунистического Союза Молодежи, — Кушнарев протянул книгу Толстого «Князь Серебряный», — вечером расшифруем.

Андрей не сводил с Кушнарева глаз.

— Сам понимаешь, — рассказывал курьер Центрального Комитета РКП (б), — ни через Пекин, ни через Нью-Йорк такие документы послать нельзя. Долго решали, как быть… В Москве сейчас ведется подготовка к Всероссийскому съезду коммунистической молодежи. Решено послать специальных агентов и на Дальний Восток. А ты представляешь, как это сделать? Три тысячи верст железнодорожной магистрали захвачены врагом. Двое погибли в пути; один курьер схвачен сразу за Уралом, другой добрался до Иркутска и там его на конспиративной квартире предали… Кострова я видел в Никольске-Уссурийске, он дал пароль и указал на квартиру Чубатого. Ну вот, под видом скупщика кож для американской фирмы и разыскиваю тебя.

— У Фрола Чубатого был?

— С него и начал. Да старик хитер — ничего от него не добьешься. Другие подсказали. Сегодня с утра слежу за тобой.

Перед ними, под пологим скатом прибрежной полосы, плескалось море.

— Давай выкупаемся…

Андрей заплыл далеко в море, а Кушнарев хлюпался около берега, с опаской поглядывая на сизых крабов, щелкающих клешнями.

— Теперь все ясно, — одеваясь, радовался Андрей, — даже Устав и программа есть. Удачный денек! Здесь останешься? Работы позарез!

— Нет, не могу. Меня ждут с докладом о положении на Уссурийском фронте и еще с кое-какой информацией. Я зря времени не терял, остановка только за тобой.

— А как будешь добираться?

— Ничего, теперь обвык.

Фрол Гордеевич, узнав от Коваля о приезде Кушнарева, расстроился.

— Старый хрыч, язви тя, — весь вечер ворчал он, — дряхлеть стал, волчья сыть! Ведь толковал он мне про Митрича, да нет, думаю, травленого волка на стрихнине не проведешь.

Ночью пришел Кушнарев. Стали листать страницы «Князя Серебряного». Кушнарев расшифровывал, Андрей записывал.

На рассвете Кушнарев попрощался с Ковалем.

— Ну, спасибо тебе! Вооружил ты нас отличным оружием. Теперь легче будет, а то как в потемках, — взволнованно говорил Андрей, обнимая Кушнарева.

— Дело общее. Одним воздухом дышим…

Для Андрея настали горячие дни. Разрозненные союзы и кружки молодежи оккупированного Приморья объединялись в единый молодежный коммунистический союз.

Много раньше, до приезда Кушнарева, решение VI съезда партии «О работе среди молодежи» всколыхнуло города и села обширной дальневосточной окраины России. Возникали различные кружки и союзы: «Красные коммунисты», «Молодые коммунары», «Союз по уничтожению контрреволюции и прочей гидры», «На страже революции». В отличие от буржуазных объединений молодежи эти часто обособленные, стихийно возникающие в самых отдаленных уголках организации, не имея еще программы, единодушно признавали Октябрьскую революцию и советскую власть. В кружках изучались проникающие через линию фронта статьи Ленина.

Андрей стал собираться в дальнюю дорогу. Надо было проехать по деревням всей приморской полосы. В первую очередь ему предстояло провести съезд сельскохозяйственных рабочих в Казанке. В этом селе находился наиболее крупный союз молодежи. Туда после сдачи Владивостока отступил и Тихон Ожогин со своими бойцами. Но вскоре, после того как он появился в селе и был создан союз «Молодых коммунаров», кто-то предал их. Начались аресты. Молодые коммунары ушли в тайгу. Так образовалась первая в крае таежная коммуна.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 1

Под кленами и дубами ютились землянки и шалаши, дымили костры. В котлах кипела похлебка. Стояли телеги с задранными вверх оглоблями. На оглоблях висели потники, уздечки, седла. Отмахиваясь от овода хвостами, у коновязей стояли лошади. Над одной из крытых дерном землянок развевался красный флаг. У входа торчал пулемет.

Коваля встретил председатель совета коммуны и командир отряда Тихон Ожогин. Они поздоровались, прошли в землянку.

— Обрастаешь народом? — поинтересовался Коваль.

— Жируем потихоньку. Уже без малого батальон. Коней не хватает, а то бы еще эскадрон развернули.

— Смотри, Тихон, крестьян не обижай, коней не трогай.

— Знаю, сам крестьянский сын. Разве можно! В Чульской казаки появились, вот на тех коней поглядываю.

— А сил хватит?

— Дело солдатское.

— Как с продовольствием?

— Кормит тайга-матушка. Народ бывалый, охотой пробиваемся.

Вечером Коваль познакомился с коммуной. Возле шалашей разложены дымокуры: таежный гнус не давал людям покоя. Коммунары чинили обувь, смазывали жиром сбрую, стирали белье, чистили оружие. Под кустистым кедром сидела группа партизан. Чей-то звонкий голос читал «Овода». Андрей узнал бойца из отряда Ожогина — Максимку.

Невдалеке от них на пне устроился парень с двухрядкой. Его тотчас же обступили люди.